На прекрасной нашей планете Земля есть уголки которые зачаровывают, завораживают красотой своей первозданной, нетронутой природы. Одним из таких благословенных мест мест бесспорно является Алтай. На Алтае все особенное, все вызывает высокие, неизъяснимые чувства, очищает душу, вдохновляет на творчество.
Уймонская долина – красивейшее место на Алтае. Расположена она на плато высотой 1000 метров над уровнем моря и обрамлена двумя горными хребтами – Теректинским и Катунским, высота которых доходит до 3000 метров.
В алтайских горах прятались люди, которые в той или иной степени имели разногласия (мягко говоря) с властью. Это и беглые каторжники с Демидовских рудников, и беглые солдаты, и гонимые реформами патриарха Никона старообрядцы. Гористую часть Алтая называли ещё Камнем. В горах и дремучих лесах появлялись целые деревни этих вольных поселенцев, которые не признавали никакой власти, по совести решая все свои проблемы. В результате здесь образовалось уникальное сообщество алтайских «вольных каменщиков». Подобная вольница не устраивала власти, и сибирскому губернатору шли указы уничтожить это «царство на Камне». В конце концов мудрая Екатерина II в 1792 году уладила дело мирным путём, удовлетворив все требования «вольных каменщиков». Но, удивительно, этот дух вольницы настолько пропитал здесь всё, что с тех пор и по сей день на Алтае возникают общины, стремящиеся жить независимо, по своему укладу.
«Чудна Русь», — говорили отшельники, когда доходили до них вести о чудесах, которые происходят в центрах. «Чудна Русь!» — восклицаем мы сейчас, когда добираемся до таких окраин, как Верхний Уймон, где многое, в том числе богатая и крепкая душа человеческая, осталась в целости и сохранности.
Ещё один музей в Верх-Уймоне – музей старообрядцев – отражает историю этого движения, быт и обычаи этих людей, их книги, культуру и веру. Н.К. Рерих писал, что их книги помнят, вероятно, царя Берендея.
Экспонаты музея рассказывают о том, чем пользовались в давние времена и частично пользуются сегодня в Уймонской долине русские крестьяне и староверы. Это и предметы посуды (горшки, кринки, лари, тарелки, кружки и пр.), одежда и обувь, фотографии, книги и иконы, самопряхи, пояса и опояски, вышитые полотенца и просто вышивка, коврики, а также другие предметы повседневного быта.
Кроме того, мы можете полюбоваться росписью по дереву, произведённую по старинным обычаям, почувствовать каким было внутреннее убранство в старину таких маленьких, но уютных изб-связей.
В музее собрана большая подборка литературы по истории старообрядчества, основных и вспомогательных постройках, секретах русских ремесел. Есть и собрание воспоминаний местных жителей по истории села.
История создания музея.
Во время работы в школе, в 1973-1974 году, Раиса Павловна Кучугановой с помощью ребят, были подобраны экспонаты материальной культуры и оформлен специальный класс в Верх-Уймонской школе.
В 1996 году сельский совет приобретает в собственность муниципалитета старый старообрядческий дом-связь XIX века, которому 150 лет — комната, горница и холодные сени. До этого в нём жила бабушка, по уходу из жизни которой, родственники дом продали.
Р.П. Кучуганова обратилась к главе поселения, Сивковой Ольге Алексеевне, с просьбой передать дом под музей, которая её активно поддержала.
После того, как дом передали музею, семья Кучугановых: Раиса Павловна, муж её, Виктор Ефимович и сын Сергей, стали проводить ремонт дома и благоустраивать окружающую его территорию.
Дом в целом оказался крепкий. О качестве дома свидетельствует такой факт, что когда перекрывали крышу в 1997 году, «дерево звенело, как металл, топор отскакивал». Глинобитная русская печка была в полной сохранности. Полы были очень крепкими, серьёзными. Горница была побелена, не оштукатурена, а изба — покрашена. Косяки окон прочные. Лавке, которая стоит в доме, тоже 150 лет!
Кучугановы ободрали краску, извёстку, сделали новые оконные рамы.
Пустырь, развалины из старых построек они убрали. Сделали амбар, баню по чёрному, кузницу, загородились. Посадили деревья. Чтобы было там всё, как дома…
В Верхнем Уймоне в 20-30 годы жила сестра Вахромея Атаманова, у которого останавливался Н.К. Рерих, которую звали Агашевна. Настоящее её имя — Елена. Но так как она родилась без отца, её величали по матери — Агафьи. Вся деревня знала её как Агашевну. Она занималась росписью по дереву.
О ней в своё время писал Н.К. Рерих в своих дневниках, что она — просто искусница. Могла быть и лекарем, и травчатым живописцем, и великолепным писателем. Знала травы и цветы. Расписывала охрой, баканом и суриком любые наличники. На дверях и на скрынях рисовала различные узоры из трав, птиц разноцветных, желтого грозного льва-хранителя.
В то же время, когда приезжал Рерих, в Верхний-Уймоне побывала Наталья Николаевна Нагорская, художник-этнограф из Новосибирска, которая составила копии по росписям Агашевны. По эти копиям, выполненных в специальном альбоме, местная художница, ныне ушедшая, Татьяна Ивановна Гольская, сделала росписи в доме, как это было у Агашевны. Двери, сундук, изразцы печи, люлька, полка, стулья — всё от Агашевны.
С 1996 года по 2008 год в этом доме был школьный музей. А затем он стал считаться муниципальным.
Экспонаты, которые находятся в музее, Виктор Ефимович и Раиса Павловна Кучугановы собирали по всей долине. Покупали, обменивали на свои вещи. Что-то приносили ребятишки, когда был музей при школе.
В музее большая подборка старинных колокольчиков, которыми, если была Пасха, свадьба, Масленица, или купцы приезжали, украшали сани, салазки и дуги. Колокольчики заявляли, что идёт праздник.
«Я может дома так не берегу всё, что в музее. Для нас всё очень ценно. Каждая вещь, каждое слово – не просто вещь, слово даже берегу… Всё, что связано с этой культурой, с этими людьми и всё, что записано — для меня священно.
У нас например, есть корчажка, гончарное изделие с двумя маленькими отверстиями. Сверху и сбоку. В этих корчажках делали ритуальный напиток-травянушку.
Когда рождался мальчик, староверы очень радовались. Под него землю давали, он был помощником, в дом приведёт работницу — не уйдёт из дома. И поэтому, когда рождался мальчик, делали травянушку в эту корчажку. Отваривали травы, заквашивали мёдом, сахаром. Заделывали отверстия воском и помещали в завалинку.
Когда приходила пора жениться этому парню, доставали эту травянушку и каждому давали по стопочке. Некоторые, не привычные, под стол падали.
Я эту корчажку очень берегу. Всегда держу её трепетно. Боюсь, чтобы гости её не тронули, не мяли…»
О создателе музея.
Раиса Павловна Кучуганова, родилась в с. Гагарка, Усть-Коксинского района, 14 октября 1950 года. В течение всей своей жизни несёт любовь к своему народу, его культуре. Раиса Павловна считает, что материальная культура – это одно, но духовная культура — ещё важнее. И записывает каждого слово, выражение, судьбы своего народа. Итогом её работы — выпуск нескольких книг на собственные средства. Всем, кто приобретает ее книги, она делает автограф с пожеланиями от автора.
Любимая поговорка — «Только терпеть надо. Когда-то всё устроится».
Настоящий музей здесь – его создательница, Раиса Павловна Кучуганова, которая не ведет экскурсию (в течение часа посетители сидят в небольшой горнице), а просто рассказывает об уймонских старообрядцах.
Рассказ этот, безусловно, сделанный очень тщательно, посвящен не столько истории, сколько этической стороне жизни общины, отношениям в здешних семьях, взглядам на жизнь местных стариков. По большому счету, во многом это оживший четырехтомник «В лесах и на горах»: с таким же патриархальным, чтобы не сказать деспотичным бытом. При этом многие, то ли попав под обаяние создательницы музея, то ли поддавшись музыке слов, сплетенных особым ритмическим рисунком, уходят только что не просветленными.
Детали рассказа, посвященные истории, были очень познавательны и интересными. Это и заселение Уймонской долины, ничем не уступающее приключениям американских первопоселенцев, и годы сталинского террора, когда всех мужчин деревни несколько раз отправляли в ссылку (хотя куда бы уж дальше), причем для многих путь заканчивался неподалеку – у поворота дороги.
Старообрядческий музей находится в сложных отношениях с рериховским «соседом». Так, рериховское общество помогает издавать книги с афористичными (и не очень) речами стариков-старообрядцев (здесь многие доживают до сотни лет, сохраняя непривычные современному слуху имена вроде какого-нибудь Луки Сосипатровича), но категорически отказывается печатать сборники заговоров. Сам старообрядческий музей существует только благодаря его основательнице – от властей района она не получает практически никакой помощи, зато пользуется уважением селян настолько, что те предлагают ей стать главой беспоповской общины. Несмотря на практический геноцид села в сталинские времена, последующее уничтожение мужчин Уймона во время войны, община еще продолжает жить, хотя уже сильно сократившаяся и постаревшая.
О жизни и обычаях Уймонских староверов по книге Р.П. Кучугановой «В поисках Беловодья».
Сказочный уголок на земле, Уймонская долина приманила к себе староверов. Жили они здесь своими порядками, по собственным неписаным законам, умели уважать и законы алтайцев, которые задолго до староверов обосновались здесь и жили, не нарушая природного равновесия, разумно хозяйничая на этой земле.
Уймонские староверы не возражают, когда их зовут «кержаками», но сами себя называют стариковскими — хранящими заветы «стариков», соблюдающими каноны древлеправославной веры.
Староверы, как и алтайцы, с большим уважением и даже трепетом относятся к воде, хотя культа жертвоприношения в их религиозных верованиях никогда не было. Сама вода считается святой. Вода, по их вере, святее огня. Вода — Господа Бога слёзы. Староверы и сейчас, даже в лютый мороз, бельё полощут в проточной воде, иначе оно «будет поганым», а в реке смывается с белья горе, злосчастье, болезни, худоба. После наступления темноты нельзя было брать воду ни из речек, ни из колодцев, не попросив у воды прощения и не объяснив причины, почему вы пришли по воду поздно. Вода использовалась для лечения, и наделяли её с давних пор целительными свойствами. Староверы хорошо понимали, что от того, в каком состоянии находятся колодцы, реки, ручьи, родники, зависит их здоровье. В давние времена никому и в голову не пришло бы вывезти мусор или навоз на берег реки.
Воздух в Уймонской долине тоже особенный: окружена же со всех сторон горами, наверху которых снеговые шапки белков, поросшие кедрачом, ельником, березняком и, конечно, красавицей лиственницей. А черёмуха? А травы? Отсутствие промышленности, малая загазованность. По славянским представлениям, воздух – один из четырёх первоэлементов космоса. В народных традициях старообрядцев воздух и ветер неразделимы. Болезни и порча, считали они, идут тоже через воздух — «по ветру пускают болезни».
Уймонцы жили одним миром с природой и понимали, что их благополучие будет зависеть от того, какой она будет. Разрушать, губить природу староверы, как и алтайцы, не смели. От бестолкового, неразумного отношения к природе их сдерживало слово «грех». Не отделяя себя от Природы, которую они всегда воспринимали, как живое существо, староверы и подумать не смели, чтобы возвышаться над ней, хищнически разорять ее. Как и алтайцы, они старались не нарушать хрупкого природного равновесия и разумно использовали богатства приютившей их щедрой земли. Знали «стариковские» мудрую меру в своих желаниях и никогда «больше глаз у Природы не брали».
Уймонцы вплоть до колхозов (а они появились в 1930-х годах) жили общинами. В деревне общинное было не только пользование землёй. Как и в древности, самые важные дела решались всеми членами общины, но решающее слово принадлежало наставнику, он и руководил жизнью общины.
Крепко берегли веру «стариковские», больше всего боялись «обмирщиться». Церковь не признавали, а молились в молебном доме, во главе которого тоже стоял наставник. «Щепоть» (троеперстие) не признавали, молились двумя перстами. В молении обязательны земные поклоны. С глубоким почитанием люди стариковской веры относились к иконе. Несмотря на все тяготы и лишения, старообрядцы сохранили иконы дониконовского письма. Передавали их из поколения в поколение, пряча от чужих глаз. Особое почитание иконы выражалось уже в том, что вошедший в дом, прежде чем поздороваться с хозяевами, должен был поклониться образам и помолиться. Староверы знают, что великий грех переходить из своей веры в другую, то есть перекреститься. Веру переменить – не рубашку переодеть. В свою же общину достойного человека они примут обязательно: нельзя человека от себя отталкивать.
Старообрядчество имело крепкие семейные устои, поддерживаемые и укрепляемые всей сутью общинной жизни крестьянина. В большой семье, где иногда насчитывалось по 18–20 человек, всё строилось по принципу старшинства. Во главе большой семьи стоял мужчина — большак. Авторитет отца в семье был непререкаем. Отец за столом сидел под образами, и чтили его в семье как Бога. «Как Бог до людей, так отец до детей». Авторитет главы семейства держался не на страхе, а на совести членов семьи. Для поддержания такого авторитета нужно было уважение, которое заслуживалось личным примером, трудолюбием, добротой.
От женщины в доме шло тепло, доброта, уют. Мать в доме окружали особым почтением и любовью. «Никогда она не ругалась, и дети ей слова поперёк не говаривали. А бывало, кто-то неловко скажет – она весь день проплачет и ничего не говорит, а вся семья смотрит и переживает, и все просят у неё прощения. Ну как после этого грубое слово сказать, «позубатить»! «Воспитывала нас мать в строгости, но с доброго слова. А мы ей поперёк слова не говаривали. Промолчим лучше. Мамонька и невесток только по отчеству называла. Всех мама жалела, привечала. Мягким имечком называла».
Не было в те годы брошенных детей. Про дома престарелых в деревне тоже не слыхивали. Об одиноких стариках-бобылях заботилась вся община. В семьях, де зачастую жило по три поколения и больше, всё держалось на трудолюбии и уважении к старшим, отсутствии эгоизма. Если кто перечил, грубил старикам, того считали глуповатым. Старик в нормальной семье не чувствовал себя обузой, не страдал от скуки. Всегда у него имелось дело: он нужен был каждому по отдельности и всем вместе. Редко они на жизнь жалуются. Не будем же мы сердиться, что закончилось лето, а пришла осень. Так и они: старенькие, немощные, но не потерявшие силу духа, бесконечной доброты и любви к людям, тихонько скажут: «Отходили мои ноженьки по торной дороженьке, отглядели мои глазоньки на окошки-мазанки». Посидят, помолчат, да и вымолвят: «Думал-думал – жить нельзя, а раздумался – можно».
Понимая истинную цену и смысл труда, кержаки видят корень многих наших нынешних бед в утрате этого понимания. «Надо самим трудиться, и дети чтобы трудились. За подол ещё мамкин держится, а уже чтобы титьку коровью тянула. Парнишку с молодых лет на лошадь садить и не пугаться, что убьётся. Мужиком чтобы себя чувствовал. Не во власти надо искать, а в себе. У староверов как? – какая бы власть ни была, если по-Божески – не надо осуждать власть. Жить надо самим по велению Господа Бога, по совести. Думаете, кого Господь не любит? Унылого и ленивого, а потому и бедного». Встало дитя на ножки и, подражая взрослым, начинает выполнять несложные домашние работы, подражая то отцу, то деду, то старшим братьям. А девчонки крутились возле матери, старших сестёр и невесток. Всю весну, лето, осень они были со старшими на пашне, на покосе, собирали грибы, ягоды, радовались солнышку, зелёной травке.
Семья у староверов всегда была организующим началом, носителем глубоких традиций, хранительницей духовного опыта предшествующих поколений. Брачный союз считался священным. Надо беречь своего мужа, примениться к нему, иметь ласкоту и уважение. Муж тоже должен беречь и жалеть жену. Для хорошего мужа жена всегда хорошая, а для плохого-то мужа жена всегда дура, всегда во всем виновата. Вот у вас почему разводы, говорят: «Вы сначала любите, а потом женитесь. Мы же сначала женимся, а потом любим!» Как жена мужа поставит, так к нему и в семье, и в деревне относиться будут. Мир в семье женой держится.
Физические наказания не приветствовались в семьях староверов. «Воспитывай дитя не кнутом, а стыдом». Кто-то из старших брал прутик или лестовочку и говорил: «Господи Исусе» — и все по местам, не слышно и не видно. В семьях старались ладить друг с другом, уважать и почитать старших, помогать младшим. Нельзя было ссориться по пустякам. Старики наказывали: «Не разжигай. Туши, пока не разгорелось. Глупые друг друга губят да потопляют, умные друг друга любят да пособляют».
Воровства в деревне не было. Сети сушили на берегу, лодки там же бросали открытыми. Избы никогда не запирались: подставят к двери палочку или табуретку – значит хозяина нет дома. И алтайцы, и староверы считали за грех взять чужое. Исследователь В.Вербицкий так писал об алтайцах: «Если забудешь какую-либо вещь или деньги у алтайцев, они будут гоняться за тобой сотни километров, чтобы отдать тебе забытую вещь». Староверы знали: «Возьмёшь чужую иголку – потеряешь свою корову». Если они потеряли какую-то вещь или скотину, то скажут: «Бог дал – Бог взял». «Нашёл – не радуйся, потерял – не горюй». «Близко не клади, да вора в грех не вводи». Случалось и так: тот, кто брал чужую вещь, через неделю приносил её обратно хозяину и униженно просил принять её назад, смущаясь и горюя о потерянной чести. В деревне по этому поводу рассуждали так: «знатки» люди были. А «знатки» заговор выговаривали, да не один. «Запнись, упади, урони, подними, обратно верни». «Кто украл — один грех, а потерял — так много грехов». Ведь думаешь то на одного, то на другого, и так нечаянно напраслину возводишь на безвинного человека — вот и грешишь. «Взял — пусть берет. Бог его найдет», — считают староверы.
Отношение староверов к человеку было живым воплощением христианской заповеди «любви к ближнему». Она проявлялась в удивительной теплоте, искренности, сердечности, уважении, бережности, сострадании, в желании понять — поставить себя на место другого, в способности простить его. Все эти качества помогали достойно разрешать конфликтные ситуации, неизбежно возникающие в любом человеческом обществе. «Стариковская» мудрость учит: чтобы жить дружно, любого человека надо уважать. Наверное, в слабом и грешном земном человеке «стариковские» видели нечто большее, чем это обычно принято считать.
Пьянство искони считалось на Руси грехом, пороком, с которым боролись всеми способами. «Хмель-то в человеке 30 годков держится, а ну как умрешь пьяным! Умереть пьяному все равно что рукоприкладство, никому потом не отмолить грехи твои».
Нельзя не заметить, что уже в самом образе жизни, обычаях, поверьях, мировоззрении «стариковских» содержались исключительно здоровые начала или, говоря языком современной медицины, целый комплекс профилактических мер. Обычаи, связанные с выбором места под строительство дома, позволяли избежать геопатогенных, а также некомфортных для жилья и энергетически негативных зон. Обычай пользоваться только своей посудой, поддерживать безукоризненную чистоту в доме, протирать за всеми чужими дверные ручки и полы предотвращали распространение инфекционных заболеваний. Строгое соблюдение всех церковных постов и «суровая пища» каждую среду и пятницу естественным образом решали проблему очищения организма от шлаков. Этому способствовала и русская баня. А еще «стариковские» с убеждением скажут: «Соблюдешь мысль в чистоте — так и жить будешь. Мысль чистая — и глаза чистые, а все болезни от мыслей».
Знали в народе и другое важное правило: «Учи детей без людей, а жену — без детей». Достоинство человека всегда и везде оберегалось. Немало пережили старики на своем веку, видывали всякое, но крепко держали свою веру — те здоровые начала, основы жизни, которые позволяют оставаться человеком, сохранить в себе качество человечности при любых исторических сдвигах. Просто, без затей, не мудрствуя лукаво, излагают они свой жизненный опыт, свои советы, наблюдения и принципы, за которыми стоит глубокая философия бытия человека в мире и обществе.
После посещения этого музея и поговорив с таким теплым, прекрасным, милым человеком, хочется сказать большое спасибо судьбе за то, что дала возможность встретится с такими людьми, многому у них поучиться и взглянуть на жизнь совсем под другим углом.
Воодушевленные и окрыленные, мы отправляемся в обратный путь. Природа нас опять не перестает удивлять своей красотой и совершенством.
Остановились на ночлег. Местечко, как всегда, бесподобное. Поставили палатки, развели костер, приготовили ужин и за посиделками у костра еще раз вспомнили все, что нам довелось узнать и увидеть за день. У каждого было что сказать и поделиться своими впечатлениями. Думаю, что было очень интересно и познавательно и нашим деткам, которые все впитывают, как губки. И чем чаще мы им даем пищу для размышления, тем быстрее они просыпаются от своих зацикленных компьютерной игр и интересуются не виртуальной, а реальной, настоящей жизнью.
На этом наше очередное путешествие в сказочную страну Горный Алтай закончилось — уезжаем по домам. Как жаль… До новых встреч, друзья!
