Продолжаем рассказ, начатый в предыдущих статьях, про экспозицию, посвященную декабристам в Иркутском краеведческом музее. Генерал — губернаторы были благосклонны к декабристам, хоть они и были государевыми преступниками, но они были людьми образованными, которые могли вносить свою лепту в образовательный процесс, здравоохранение и культуру Сибири. Зимой 1826 года 11 молодых женщин, мужья которых были осуждены за попытку государственного переворота, поехали за своими суженными в каторжную Сибирь. Урождённая княгиня Екатерина Лаваль (Трубецкая), была хорошо образованна, прекрасно пела и играла на фортепиано, была в числе тех, кто приехал за мужем, разделить его нелёгкую судьбу. Известен случай, когда прибывшая за мужем Екатерина давала концерт для местной знати в доме генерал-губернатора. Её во-первых приняли должным образом, по тому что она была княгиня. С ней разговаривали всегда должным образом и ей дали возможность дать концерт. Доподлинно не известно, посвящали ли в это Николая I или нет, но думаю что всё равно донесли, т.к. доброжелатели всегда были у губернаторов, но очень интересный момент, что все губернаторы, в частности и Н.Н. Муравьёв-Амурский, хорошо относились к декабристам.
Николай Муравьёв прибыл в Иркутск в марте 1848 года. При знакомстве с чиновниками никому не подал руки — все они были плохо помянуты в отчетах недавней ревизии, но к декабристам относился очень хорошо, так описывали его современники. Когда в Иркутске была основана СОИРГО Николай Николаевич мог стать человеком, который бы учредил в Сибири первый университет, но он сказал: — «Это будет перебор. У нас есть декабристы, у нас есть ссыльные поляки, если у нас ещё и студенческая молодёжь появится, то это будет пороховая бочка. Давайте мы остановимся на СОИРГО и пусть наукой занимаются те, кто здесь уже сидит.» И благодаря Николай Николаевичу Муравьёву-Амурскому в Иркутске был организован Сибирский отдел Императорского Русского географического общества (СОИРГО) 29(17) ноября 1851 года, но не был образован первый университет, хотя предложения ему поступали. Он поступил очень грамотно в то время. Отдел СОИРГО занимался изучением Сибири, а также сопредельных с ней Монголии и Китая. С этой целью предпринимались экспедиционные исследования, которые, как правило, носили комплексный характер. Занимался отдел также архивной деятельностью.
Есть в экспозиции интересная шкатулка для документов, т.к. она была у должностных лиц, скорее всего это из дома генерал — губернатора. Здесь был герб Российской империи, кому-то он оказался видимо нужнее в советское время. Она изготовлена в виде пирамиды, трёхсторонняя. С трёх сторон указы императора Петра I. В частности этим указом, который датируется 1722 годом, эта копия более поздняя, она изготовлена специально под данную пирамиду в 1797 году. В этом указе говорится о том, что все законы Российской империи, всеми чиновниками должны трактоваться и исполняться одинаково, чтобы не было, как в поговорке «Закон как дышло — как повернёшь, так и вышло.» Он требовал, чтобы все знали закон и соблюдали его, и не толковали его так, как им удобно. В указе говорилось, что этот указ должен был быть расклеен везде, особо должен лежать как зеркало, перед глазами судей. А где такого указа не будет, положен штраф в 100 рублей.
Теперь перейдем к следующей витрине, которая посвящается двум губернаторам Восточной Сибири, которые наибольший вклад внесли в историю Иркутского региона. Первый из них — это Михаил Михайлович Сперанский — великий русский реформатор. «Неугодно ли вам, государь, променять мне этого человека на какое-либо королевство?» — писал Наполеон императору Александру I. Отправляя Сперанского в Сибирь, Александр I наделил его небывалыми полномочиями. Сперанский ехал в Сибирь в двух лицах – как ревизор и как «главный начальник края», которому поручалось провести ревизию, «придать кого нужно законному суждению», сообразить «на месте полезнейшее устройство сего отдаленного края и сделать оному начертание на бумаге». Единственный в России памятник реформатору, сибирскому генерал-губернатору Михаилу Сперанскому открыли в Иркутске 25 ноября 2016 года на одноимённой площади Сперанского. Памятник высотой 2,5 метра установлен на гранитный постамент высотой 2,7 метра на пересечении улиц Рабочая и Сухэ-Батора.
Сперанский был назначен сибирским генерал-губернатором в 1819 по 1821 годах. 29 августа 1819 года М.М. Сперанский прибыл в Иркутск. Покинул город ровно через год, 1 августа 1920 года и в течении трёх лет руководил городом Иркутском дистанционно. Вот откуда и пошло дистанционное управление. Не будучи губернатором, он отдавал распоряжения для того, чтобы они исполнялись. Что же полезного он сделал? Во первых, он всю огромную Сибирь разделил на два генерал-губернаторства Восточное и Западно-Сибирское. Тем самым, по-существу было положено начало тому административному разделению Сибири, которое сохранилось и по сей день. Иркутск стал центром Восточной части генерал-губернаторства. Таким образом была произведена большая административная реформа в рамках всей Сибири и Российской империи. Второе — он внёс определённые улучшения в процесс управления городом Иркутском, разделение полномочий между думой города и городским головой — кто за что отвечает, кто какие принимает решения. Создание Сперанским системы противовеса единоличной власти является уникальным явлением в российском законодательстве первой половины XIX в. Однако в тот период времени это было принципиальным новшеством в законодательной практике, навеянным традиционным стремлением сибирской бюрократии к «самовластию». Коллегиальные советы и должны были, по замыслу Сперанского, стать гарантами законности принимаемых решений. Это была так называемая муниципальная реформа. Новую систему управления Сибири Сперанский попытался построить на компромиссе интересов верховной, т. е. самодержавной власти с региональными особенностями и отчётливом понимании невозможности в тот период времени полностью подчинить Сибирь действию общеимперского законодательства. Однако он попытался поставить деятельность региональной власти в строго определенные рамки законодательства, что явилось несомненным новшеством для региона и империи в целом.
Второй генерал-губернатор, вошедший в историю, вклад которого незаслуженно принижен — это Николай Николаевич Муравьёв-Амурский, чьё имя носит этот музей. Восточная Сибирь — край ссыльных, край золотопромышленников, край оголтелой коррупции и беззакония — являлась своеобразной волчьей ямой даже для бывалого государственника. Молодой генерал показался императору Николаю I «крепким орешком». И император не ошибся, назначая его губернатором.
Н.Н. Муравьёв-Амурский был генерал-губернатором Восточной Сибири с 1847 по 1861 год, до отмены крепостного права. В Иркутск прибыл 14 марта 1848 года и прожил в совокупности около 6 лет, т.к. большую часть находился на Дальнем Востоке. Первый свой визит губернаторская чета нанесла ссыльным декабристам С.Г. Волконскому и С.П. Трубецкому. Это обстоятельство дало ход первому же доносу в Третье отделение. Но всё равно — «муравьёвское время» началось. Ему суждено было продлиться без малого 14 лет и стать совершенно особым периодом в истории Сибири — ни до, ни после, ничего подобного уже не повторялось. Все 14 лет Муравьёв будет бороться с обкрадыванием государства. Коррупцию и взяточничество ему искоренить не удалось, зато удалось заставить местную олигархическую верхушку считаться с государственной властью и уважать её законы. Его усилиями к Российской империи были присоединены территории, на карте отмечены темным цветом на Дальнем Востоке — это Амурская область, часть Хабаровского края, Приморский край и остров Сахалин.
В 1858 году он заключает Айгунский мирный договор с Китаем и получает Российские большие территории по левому берегу реки Амура. Он основывает такие города как Благовещенск, Хабаровск и Владивосток, которые сейчас являются крупными центрами на Дальнем Востоке. В этих трёх городах ему стоят памятники, как отцу — основателю этих городов. Заключая мирный договор, он заплатил за него лично орденом Александра Невского. Это был второй орден по статусу в Российской империи — алмазная звезда. Он его потерял. Поэтому считается, что это его личный вклад в заключение мирного договора. Поэтому его нет ни на одной фотографии, ни на одном портрете с изображением ордена Александра Невского.
Да, Николай Николаевич Муравьёв-Амурский потерял бриллиантовую звезду ордена Святого Александра Невского 14 мая 1858 года в Айгуне, когда мчался на коне к Амуру прочь от крепости айгуньского амбаня, где проходили переговоры. Об этом пишет Дмитрий Иванович Романов в своей статье «Присоединение Амура к России», опубликованной в журнале «Русское слово» за 1859 год. По словам Романова, во время проезда по улицам Айхуна генерал потерял бриллиантовую звезду ордена Св. Александра Невского, которая и после не отыскалась. Орден Святого Александра Невского Муравьёв-Амурский получил 6 декабря 1854 года, а алмазные знаки к нему — 26 августа 1856 года.
Николай Николаевич обладал большим личным мужеством, он умел брать на себя ответственность, чего не хватает многим современным политикам. Его дом находился напротив нынешнего музея, сразу через дорогу — дом генерал-губернатора. Когда в Иркутск прибывает документ, по которому Муравьёву-Амурскому разрешается сделать поход по реке Амур и основать какой то населённый пункт. Ответ: — «Я это сделал в прошлом году.», т.е. не дожидаясь разрешения из Москвы. Тем самым он создавал проблемы императорам Николаю I и Александру II. Он был человек больших имперских амбиций, он создавал определенные осложнения во взаимоотношениях с Китаем — это было. Что было, то было. Он всё с лихвой за это искупил, благодаря своей такой кипучей деятельности.
Как писали свидетели, «маленьких ребятишек всех без исключения стали учить грамоте». Публичные лекции, воскресные школы, литературные вечера, приглашение артистов из Центральной России — все это, невиданное ранее, происходило по инициативе и при полной поддержке губернатора. Стоял Муравьёв и у истоков либеральной печати, от которой впоследствии сильно досталось и ему самому. Муравьёв искал людей с идеями, полезными краю. Молодой флотский офицер Геннадий Невельский поделился мыслью об исследовании устья Амура с тем, чтобы завладеть амурским лиманом и таким образом открыть России выход к Тихому океану. Слова капитана произвели на Муравьёва потрясающее действие. Вот это размах! Он сразу же оценил широкие перспективы подобной затеи. Полудикий, словно погружённый в спячку Дальний Восток оживёт с началом судоходства на Амуре! Муравьёв добивался личной встрече с Николаем I. «Время не ждет, Ваше Величество! Иностранные державы могут опередить нас: Россия должна восстановить своё присутствие на Дальнем Востоке».
На слове «восстановить» Муравьёв делал особый упор. Еще в 1649–1653 годах землепроходец Ерофей Хабаров со своими казаками совершил ряд походов в Приамурье и составил «чертеж реке Амуру». Часть оставшихся из отряда Хабарова основала здесь небольшую военную крепость — Албазин. Заметив активность русских, маньчжуры тоже заинтересовались «ничейными» землями. Стычки продолжались три десятка лет. Горстка казаков, не получая достаточного подкрепления, не могла противостоять значительно превосходящей силе маньчжур. В конце концов начались переговоры, итогом которых стал вынужденный отход казаков с Амура. Албазин с его невысокими крепостными стенами, как материальное доказательство присутствия русских, был снесён. Таким образом, граница России с Китаем в отсутствие твердых ориентиров оказалась неопределённой, а земли не разграниченными. Так прошло два столетия.
Глядя на невысокого, задиристого, с дьявольским блеском в глазах «просителя за Амур», Николай I сдался: — «Ну смотри, Муравьёв, чтобы и не пахло пороховым дымом! Головой ответишь…» В январе 1854 года генерал-губернатор вернулся к себе с бумагой, подтверждающей его полномочия на ведение переговоров с пекинским трибуналом по вопросу о границе. Муравьёву необходимо было выиграть время. Двухвековое затишье сменилось активностью, которую проявляли на Дальнем Востоке Англия, США и Франция. А потому губернатор начал заселять приамурские земли раньше, чем начались переговоры с Пекином. Цель была ясна и понятна: поставить и Китай, и Европу перед фактом уже имеющей место российской колонизации. Когда по берегам дымят избы и кричат русские младенцы, многие вопросы отпадают сами собой. Особой симпатией Муравьёва пользовались казаки. Эти люди безропотно, стоически приняли на себя все тяготы освоения новых российских земель, обрекли и себя, и семьи на жизнь, полную испытаний. Именно казакам Россия, обретая дальневосточные рубежи, во многом была обязана их незыблемостью.
Муравьёв был вездесущ: он вникал в детали строительства специальных кораблей, искал и находил инвесторов, готовых под гарантии государства вложить деньги в новое дело — и находил таковых. Сотни проблем, неувязок, неожиданных препятствий — хоть умри, предстояло решить к назначенному дню. Многие считали манеру Муравьёва, не слишком доверять другим и все перепроверять самому, слабой чертой его, как администратора. Но мог ли быть другим он, хорошо сознававший, сколь велика его ответственность, равно как и цена его ошибки?
В мае 1858 года в небольшом китайском городке Айгуни генерал-губернатором Муравьёвым была одержана блестящая победа. Китай признал полное право русских на земли по рекам Амур и Уссури. Отторгнутые в 1689-м громадные пространства, сосредоточившие в себе богатейшие природные ресурсы и исключительно удобную береговую линию, стали неотъемлемой собственностью России. Самое же примечательное состояло в том, что подобное беспрецедентное «приобретение» свершилось без всякого применения вооруженной силы, без единого выстрела. Именно этот факт сделал дальневосточную эпопею Н.Н. Муравьёва одной из самых замечательных страниц в российской истории. В августе 1858 года ввиду исключительных заслуг перед государством Николай Николаевич Муравьёв императорским указом был возведен в графское Российской империи достоинство с наименованием графом Муравьёвым-Амурским.
В 1861 году граф Муравьёв-Амурский, в очередной раз не поладив с петербургским начальством, вышел в отставку. Ему было 52 года. В конце января того же года Иркутск прощался с генерал-губернатором. Его провожал весь город: — „Мы тебя, граф, не забудем! Не забудь и ты нас“… Тронулись повозки; все стояли без шапок».
Теперь переходим к выставке в которой показывается и рассказывается о том, как велась торговля в Иркутской губернии. После освоения Дальневосточных территорий, наладилась очень активная торговля. Вот такими караванами в наш регион везли из Китая через Монголию. В первую очередь — это шёл чай. Иркутск стал перевалочной базой для поставок в Россию чая. Вторая категория — это были специи. Третья категория — китайский фарфор. Четвёртая категория — это ткани, особенно шёлк. На фото №1 можно увидеть внутренность чайного склада. На фото №2 — почётные ворота, фото №3 — приём чая в Гостином дворе Кяхта, фото №4 — чайная лавка в Китае, фото №5 — чайный магазин в Верхнеудинске.
Иркутские купцы очень сильно поднимались на торговле. Сейчас происходит тоже самое, в принципе ничего не меняется: были купцы, которые были челноками, они ездили в Китай и обратно. Доезжали до Иркутска, сбрасывали товар здесь, т.е. оптом всё отдавали и обратно ехали в Китай. Была вторая категория купцов, которая торговала конкретно в городе Иркутске и его предместьях, это местные такие купцы, невыездные. Была третья категория, которая ехала дальше на Запад, в центральную Россию. Такое было тогда и сейчас разделение, специализация купеческая. Деньги зарабатывали баснословные, потому что разница в цене, между чаем в Китае и здесь в Иркутске, а особенно там, на Западе, была просто огромна. Не просто в разы, а в десятки раз.
Куда тратить было такие деньжищи купцам? Первое, во что они вкладывались, они не покупали себе ни виллы, ни яхты, ни иностранные клубы, как делают сейчас наши олигархи, они тратили деньги в образование. В 1913 году накануне Первой мировой войны Иркутская губерния поставила определенный рекорд — процент грамотности в Иркутской губернии был 87%. Почти всё население было грамотным. В самом Иркутске больше 90% населения было грамотным. Когда говорят, что безграмотная Россия встретила революцию, это была абсолютная неправда. На тот момент в Иркутске было около 30 учебных заведений, а численность населения меньше 100 тысяч человек.
Как раз Иркутские купцы строили учебные заведения: гимназии, школы, университеты, семинарии, ремесленные мастерские. Строилось всё с большим размахом и очень добротно, так что на сегодняшний момент почти все эти здания до сих пор действуют и выполняют свои функции, всё это работает, всё в том же ключе до сих пор. Мало того, что они строили эти дома и отдавали городу, они ещё и обеспечивали заработную плату преподавателям, питание детям и обеспечения водой, канализацией, электричеством, т.е. содержали всю коммуналку зданий и всего, что необходимо было для учебного процесса. Причём образование было большей частью бесплатное.
Еще купцы вкладывали свои деньги в строительство театров, музеев, библиотек, т.е. в культуру, это были настоящие меценаты. В строительстве всех этих учреждений нет ни рубля государственных денег, это всё делали купцы. На деньги П.А. Пономарёва были открыты 12 училищ. На средства Сибиряковых были открыты несколько начальных училищ. На пожертвование И.С. Хаминова на фото №3 — содержались две женские гимназии, приюты для девочек, училище для мальчиков, приют для слепых детей, воскресные школы. На капиталы Трапезниковых фото №2 — открыто ремесленное училище, ремесленно-воспитательное заведение.
За 1861 — 1914 годы число всех заведений Иркутской губернии выросло с 41 до 965, а численность учащихся с 2 165 человек до 51 154 человек, т.е в 23 раза. Ещё купцы вкладывали свои сбережения в медицину — детская больница, построенная ещё в конце XIX века до сих пор принимает и лечит детей. Они понимали, что с собой деньги-то не заберёшь, зато сейчас настала благодатное время, когда мы начинаем должным образом возмещать, отдавать этим людям своими знаниями, своим умением, вспоминая их добрым словом, начинаем возвращать их в историю города. Продолжение следует…