Иркутский краеведческий музей. Отдел истории. Часть 7.

Продолжаю разговор, начатый в предыдущей статье, про экспозиции — выставки, находящиеся на втором этаже здания музея. Сегодня я хочу рассказать о выставке «Мир за порогом», где нет конца и нет начала. Выставка «Мир за порогом» была посвящена 240-летию Иркутского областного краеведческого музея им. Н.Н. Муравьёва-Амурского и проходила с 16 декабря 2022 по 17 января 2024 года. Мы практически попали на неё, как говорится -«заскочили в последний вагон», т.к. наше посещение музея, напомню, было  04 января 2024 год, когда мы приехали в Иркутск на Новогодние праздники.

На втором этаже отдела истории сотрудники музея полностью перестроили выставочное пространство. Они создали новые инсталляции и применили такой художественный прием, как светотеневое моделирование с использованием разных фактур и материалов, что позволит передать объём предметов при помощи светотени.

Экспозиция рассказывает о непрерывном цикле жизни коренных народов Сибири и Севера, и как они представляли мир за порогом жизни — как отдельного человека, так и целого рода. Она отвечает на вопросы: что общего между рождением ребёнка, свадьбой и похоронами, какие обряды перехода совершались в течение жизни, что происходит, когда человек переступает символические границы, какие состояния переживает и почему эти состояния близки каждому из нас?

Смерть — это краткое событие в финале длинной жизни. Но даже прожив полную жизнь, люди понятия не имеют о том, что является её сутью, — например, откуда мы приходим и куда уходим. Традиционно люди искали разгадку тайны смерти в одной лишь религии. Вопросы, связанные со смертью и умиранием, в основном адресовали шаманам и жрецам. Сибирские шаманы — непостижимая тайна России. Разгадать её со стороны невозможно, но в свой круг шаманы никого не пускают. Прежде всего шаманизм не религия, а мировоззрение. Следовательно, бога или богов в нём нет. Человек живёт в Космосе, который делится на Верхний, Срединный и Нижний миры. Помимо людей в Космосе живут могущественные духи. Они населяют все миры, в то время как живые люди обретаются в Срединном мире. Связь людей с духами осуществляют особые избранные люди — шаманы. Термин «шаман» взят русскими из тунгусо-маньчжурских языков и означает «знающий», «ведающий». Из русского языка этот термин распространился по всему миру. Отличительной чертой южно-сибирского шаманства (алтайцев, тувинцев, хакасов) и связанного с ними якутского и бурятского являлось разделение шаманов на белых, камлавших в Верхний мир, и чёрных, камлавших во все миры. Чёрные шаманы гораздо сильнее белых. Деление это условное, и всё же… Главное отличие шаманства от авраамических религий — отсутствие молитв, вместо них используется камлание самого шамана, т.е. его погружение в транс, приводящий к общению с духами.

В галлюцинациях духи предстают перед шаманами в облике тотемных животных их рода — зверями, птицами, рыбами или пресмыкающимися. Чтобы привлечь потусторонние силы, шаман сам натягивает на себя шкуры этих тотемов, повторяет их повадки в ритуальном танце, издаёт звериные вопли, рёв, клёкот и прочие звуки. Битьё в бубен усиливает ощущение соединения с ритмами дикой природы. Со стороны это представляется диким и ужасным. С шаманами, даже мёртвыми, шутить нельзя. Почти все аборигены Сибири были язычниками. Многообразие представлений о богах могло бы рассыпать Сибирь на кусочки, но всех сибиряков объединял шаманизм — удивительная прарелигия, в которой жрец порой был важнее небожителей. Аборигены преклонялись перед жуткой фигурой шамана. Шаман — не колдун. Он знахарь, гадатель, сказитель, но он не обладает магией, он не способен управлять погодой или судьбой человека. Он просто посредник, который умеет подниматься к богам и просить их о чём-нибудь, однако над богами он тоже не властен. Он всего лишь «средство связи».

Как происходит процесс «камлания» — шаманы вводили себя в транс посредством неких заклинаний, танцев и психопрактик. Это опасное состояние начиналось с того, что в шамана, пляшущего у костра, входил «дух». Шаман уже ничего не чувствовал, не понимал, что делает, а его устами говорили боги и демоны. Вырваться из реальности шаману помогали его волшебные атрибуты, и в каждой культуре они были свои. Удары в бубен «перенастраивали» шамана на жизненный ритм иного мира и призывали духов. Язычники верили, что у каждого живого существа и у каждой вещи есть свои души. Русские поселенцы не сомневались в могуществе сибирских шаманов. Шаманизм процветал в Сибири до начала ХХ века, затем Советская власть объявила бой предрассудкам и суевериям; ретивые уездные комиссары назовут шаманов врагами народа и почти всех истребят — заодно с православным священством. Но «шаманские корни» окажутся вросшими в суровую землю Сибири на такую глубину, что никакая тирания не сможет их выкорчевать. В целом на всю Сибирь настоящих шаманов наберётся не более ста.

К сожалению, современная наука знает существование человека с точки зрения того, как тело начинает свой путь и как его заканчивает. Она даже не допускает возможности существования до рождения и после смерти.  Мы видим, что неведомая сила внезапно запускает биологию на некоторый промежуток времени и столь же внезапно её отключает. Познания науки заканчиваются на моменте смерти тела, зато мировые религии наполнены рассуждениями о том, что будет после смерти. Жизнь  и смерть происходит внутри нас постоянно. Достаточно начать дышать чуть более осознанно, и вы заметите, что при каждом вдохе происходит жизнь, а при каждом выдохе — смерть.  Родившись, ребёнок первым делом вдыхает глоток воздуха. И последнее что вы сделаете в жизни — это выдох. Если вы сейчас выдохните и не вдохнёте, то вы умрете. Итак, жизнь и смерть происходит непрерывно. То, что смерть — это конец жизни — выдумка, созданная невеждами. Жизнь бесконечна, она переходит из одного измерения бытия в другое. Этот переход происходит через смерть — смена мерности. Жизнь есть только потому, что есть смерть.

Погребальные обряды отмечают переход от статуса «личности» к статусу «предка». Погребальные обряды и обычаи отражают представление о существовании умершего после смерти, отмечают процесс его «переселения» в мир мертвых. Шаман «увозил» душу в родовое селение мертвецов. Эти обычаи и обряды выражают форму связи живущих с умершими в виде «кормлений», «свиданий», «разговоров». Покойных наделяли новым жилищем и личным имуществом путем трансформации вещей и животных (продырявливание, разрубание, умерщвление, сжигание). Ему передавали вещи, которые, по мнению живущих, необходимы в пути и дальнейшей жизни. С покойным вступали в диалог через шамана или другого посредника, выясняя новые нужды и пожелания.

«Одна искра не разгорается в большой костер, один человек не может продолжить род». Но РОД, это не только связь поколений. Понимание Рода, как Бога гораздо шире, чем термин «родословная». Род — первопричина всего, объединяющая живых и мертвых. У меня есть вера, что наши предки помогают нам с того света. Только вера, так как всё, что связано с тем светом, недоказуемо. Мы, потомки, не имеем право осуждать свою историю! Это не наша жизнь, мы не проходили путем своих пращуров. Возможно, будь мы на их месте, попав в их условия, поступили бы иначе, может быть ещё хуже. Мы не должны судить своих родителей, свой род. Они прожили, как смогли, возможно жалеют, возможно нет, но нам подвластна только своя жизнь, только её мы можем менять, стараться быть примером для своих детей. Мы должны сделать так, чтобы детям было за что нас уважать. Род — это предки и родословная, но не только. Род — творец всего. Он всеобъемлющий Бог Вселенной со всеми её мирами: верхним, небесным, откуда идет дождь и летят молнии, средним миром природы и рождения и нижним с его «огненным родством». И вот эту связь с Родом и осуществляли посредники, в виде шаманов.

Понятие «Род» центральное — оно символизирует непрерывность круга рождений и перерождений, т.е. жизни. Главным мотивом семьи было создание необходимости продолжения Рода, чтобы он не оборвался и не угас, чтобы домашний очаг горел, пепелище предков не развеялось. Огонь принимал новых членов семьи. Невеста во время свадебного обряда обязательно совершала обряд «кормления» огня. Если огонь принял поднесённое — это знак, что она принята в род. Поэтому до сих пор существуют традиции, уже чисто в подражании, не помня и не зная смысла этих традиций, но всё же они остались до сих пор, что зажигаются свечи при свадебном обряде, при создании новой семьи, нового очага, передача огня от родителей к детям. Давался наказ на рождение внуков. Семья без детей считалась неполноценной, рождение здорового потомства являлось целью брака. Поэтому в брачном выборе большое значение придавали физическому здоровью, в первую очередь невесты. Кроме того, исключительно важную роль в Сибири играли родственные отношения. Даже в третьем-пятом поколении потомки продолжали поддерживать тесные связи, помогать друг другу. В борьбе за существование народы Сибири в продолжение своего рода и племени выработали своеобразные законы жизни в гармонии с природой, разнообразные обычаи и праздники, бережно хранимые и передаваемые из поколения в поколение. Самое главное – они смогли выжить в суровых условиях, сохранив неповторимый образ жизни и культуру.

Если рождение и похороны — это коммуникация между группой родственников (семья, род), человеком и миром духов,  о которых люди в первом случае «получают» определенную ценность, а во втором «отправляют» её, то в свадебном обряде происходят обменные отношения между двумя родами, в результате чего происходит «переход» невесты в род жениха. Наиболее широко распространены три основных этапа свадьбы: сватовство и обручение, брачные церемонии в доме невесты, брачные церемонии в доме жениха.

Символическая борьба в свадебных обрядах направлена на демонстрацию отношений между двумя брачующимися сторонами как «чужими». Состязания и ритуальные стычки подразумевают «добывание» невесты — основной ценности «приобретаемой» стороной жениха. Обмен «ценностями» (калым-приданное) дублируется в свадьбе обменом «силой» между брачующимися сторонами, в результате чего невеста переходит из своего рода в род жениха.

Свадебные обряды.

Незамужняя девушка в представлении якутского народа олицетворяла собой птицу, которая свободно парит над землей. Выходя замуж, она прощается с вольной девичьей жизнью и, как птица с обрезанными крыльями, уже не сможет «улететь» от семейного очага. Когда невеста уезжала из родительского дома, устраивали обряд её одевания. А после входа в дом жениха устраивался общий смотр всей одежды и украшений, которые она принесла с собой. Богато оформленные ювелирные украшения из серебра и меди считались особым признаком костюма девушки.

Традиционный свадебный комплект якутской невесты состоял из обрядовой шубы — «бууктаах сон», шапки — «бэргэсэ», лицевого завеса «аннах», панталон с шумящими подвесками — «кыабака симэктях чурумчу сыалья», торбасов из лосиной или оленьей ровдуги и рукавиц «утулук». Одним из интересных экспонаов этой выставки – якутская свадебная шапка дьабака с навершием чопчуур. Она является одним из главных предметов якутского праздничного костюма, олицетворяющих женщину. Такую шапку, а также праздничную шубу, набор серебряных украшений, седло и узду якутской невесты можно посмотреть на выставке.

Шапка дьабака была распространена в течение XIX века, особенно во второй половине и до начала XX века. Интересна история появления шапки в фондах музея. Существовавшее в 1920–1930 гг. якутское землячество г. Иркутска подарило музею свадебный костюм якутской невесты, состоящий из шубы бууктаах сон, шапки дьабака, предметов украшений из серебра. Сотрудник, составивший опись, зафиксировал: «Найдено колхозниками в стоге сена, где вещи были спрятаны. Время поступления: 1931 год. Шуба пряталась под зародом сена, потому во многих местах мех попорчен. В некоторых местах серебряные пластинки выпали». Остается неизвестным, какой семье принадлежал этот свадебный костюм, почему его спрятали и сколько времени это праздничное убранство пролежало в сене.

Раскрой шапки дьабака в основном состоял из нескольких частей. Переднее обрамление шилось из меха соболя, бобра, росомахи, из хвоста белки. В затылочной части использовали огузок задней части зимней рыси, соболя, лапки лисицы. Навершие чопчуур шилось из мешковины, состоящей из средней и двух боковых частей. Главной особенностью якутской женской шапки дьабака являлись ее украшения. В традиционном якутском шитье, как и в культуре шитья других народов, каждый вид орнамента имел собственное предназначение. В декоре навершия чопчуур главенствуют лировидные (растительные, означают древо жизни, плодородие и рост) мотивы с множественными ответвлениями побегов. Кроме того, в украшениях шапок встречаются геометрические фигуры – круги, квадраты, треугольники. Круг в старинных якутских орнаментах традиционно обозначает мужское, квадрат – женское начало, а треугольник – символ деторождения. Серебряный круг (Солнце) на передней части навершия чопчуур – знак божества Айыы Тойона. Он связывает человека с окружающей средой, оберегает. Такие мотивы в навершии шапки являются знаками благопожелания невесте «иметь много детей». На затылочной части навершия чопчуур изображена раздвоенная фигура из сукна «Заячьи ушки».  Ранние якутские шапки дьабака были снабжены рожками из беличьих и лисьих ушек. К середине XIX века ушки исчезли, и исследователи считают, что этот декор и есть стилизованные рожки и ушки. Этот символ, отвлеченно напоминающий женскую фигуру, ассоциативно может быть связан с основным образом якутских фольклорных обрядов: божеством деторождения и плодородия Ахтар Айыысыт хотун. Шапку дьабака надевали в родильном обряде проводов Айыысыт хотун. Нерожавшие женщины надевали дьабака задом наперед, обмазывали лицо и ладони маслом и должны были громко смеяться. Той, кто громче всех хохотала, Айыысыт даровала кут (душу) ребенка. Надевание шапки задом наперед объясняет тем, что это является устранением изображения Солнца (которая находится в передней части шапки), которое считается «мужчиной». Они не должны были присутствовать при жертвоприношении.

Обряды инициации.

Обряды возрастной инициации знаменуют переход, после определенных церемоний и испытаний, из группы подростков в число взрослых, полноправных членов общества —  в настоящего мужчину — охотника и воина, или женщину, готовую к деторождению. До этого момента детей называли просто чадо, подразумевая под этим словом — ребёнок. Подтверждение профессиональных навыков могло свидетельствовать о том, что будущий мужчина способен выжить в условиях Сибири и Крайнего Севера, основать новую семью, мог её содержать и охранять. Для народов, занимающихся охотой, важным в социализации юноши считался момент, когда он приносил свою первую охотничью добычу.

Обряды имянаречения.

Важной частью обрядового комплекса является имянаречение ребенка. Имени придавалось большое значение, так как по народным представлениям, имя было тесно связано с судьбой человека, в известном смысле предопределяло её. Имянаречение соединяло в себе необходимость продолжения рода, культ крёстных, почитание христианских святых и церковных календарных праздников. В некоторых местах, до обряда крещения ребёнку давали временное имя, которое иногда превращалось во внутрисемейное имя и существовало параллельно с крестильным именем. Официальным именем ребёнка наделяли крёстные, советуясь со священником. Выбирали его чаще всего по святцам. Если ребёнок рождался слабым, повитуха сразу же после рождения могла его окрестить и дать ему имя, по истечении времени могло совершиться официальное крещение, во время которого священник редко изменял уже данное имя. Кроме того существовали запреты, например, нельзя было называть ребёнка именем живущего родственника, по поверью это приводит к смерти одного из тёсок. Нельзя называть именем ранее умершего ребёнка, младенец может унаследовать судьбу ушедшего из жизни. Вместе с тем, повсеместно был распространён обычай называть детей именами умерших бабушки или дедушки. Особое значение выбору имени придавалось в тех семьях, где дети не выживали. Чтобы этого не случилось, давали имена, которые по представлениям могли отпугнуть или обмануть смерть и злых духов. Таким образом, имя становилось оберегом для ребёнка.
В целом обрядность крестинного обеда насыщена магическими действиями и приговорами, пожеланиями, цель которых обеспечение жизни и здоровья не только родившемуся ребенку, но и всему живому. Одна из основных функций традиционных обрядов, и особенно — так называемых «ритуалов жизненного цикла», связанных с рождением, взрослением, браком, смертью, состоит в преодолении своеобразного «зазора» между биологическим и социальным, между культурной реальностью мира людей и физической реальностью природного мира. В традиционной культуре, событие, соотнесённое с ритуалом (смерть, рождение), может и произойти, но человек считается умершим и родившимся только после совершения соответствующих обрядов. Иными словами, ритуальная активность человеческого сообщества как бы дублирует природные процессы, формируя социально приемлемые образы рождения и смерти, новорожденного и умершего, преобразуя или предвосхищая физиологические изменения при помощи специфических механизмов культуры.

Обряды наречения именем знаменуют переход от личности вне социума к личности в контексте социума. С получением имени ребёнок приобретает новое качество: становится существом, которое может быть названо, узнано, познано. Имя понимали как некую внутреннюю сущность объекта, душу его носителя. Имянаречение представляло собой процесс предугадывания будущей судьбы того, кому присваивается имя. Обрядовое «приобретение» имени часто происходило от «других», например при помощи гадания, во время которого определяли кто из ранее умерших воплотился в новорождённого, получали имя путем «диалога» с предками. В ряде случаев — от случайного гостя. У ребёнка могло быть несколько имен, оно могло служить и оберегом.

Дальнейшее включение в общество происходило постепенно: появление первого зуба, первая стрижка волос, наделение имуществом, взрослой одеждой, указывающей на пол, приобщение к хозяйственной жизни через игру.

С этой точки зрения крестьянские обряды, связанные с рождением и первыми годами жизни ребенка, представляют собой комплекс мероприятий, направленных на придание ему «человеческих» качеств («правильная» форма тела, способность видеть, слышать, говорить и т. п.). До  совершения подобных ритуалов новорожденный воспринимается как существо, не принадлежащее к миру людей, или как «недоделанный», «неоформленный» человек. В эту стратегию постепенного «формирования», «очеловечивания» и социализации младенца в крестьянской ритуальной культуре был успешно внедрён и церковный обряд крещения. По мнению одного из крупнейших отечественных этнографов Д.К. Зеленина, крестьянские обряды, связанные с крестинами, следует рассматривать «как акт приёма новорожденного в общину». В деревенской культуре русских, представления о крещении связываются не столько с религиозной, сколько с социальной идентичностью: слово «крещёный» используется для обозначения принадлежности к миру людей как таковому. Некрещёные или умершие до крещения дети считались нечистыми существами: предполагалось, что у них «нет подлинной души», их не хоронили на кладбище вместе с другими покойниками. Если ритуалы, связанные с рождением, были преимущественно ориентированы на формирование «правильного» физического облика младенца, то «крестильная» группа обрядов делала его «правильным» человеком в социальном смысле. Поэтому в крестьянской культуре крёстные оказываются не столько «поручителями за веру крещаемого, обязанными наставлять его в правилах христианской жизни и в последующее время», сколько своеобразными «социальными родителями», посредниками между новорождённым и крестьянской общиной, крёстные одновременно оказываются и «социальными», и «сакральными» покровителями ребенка.

Родильные обряды.

В большинстве культур родильно-крестильный комплекс обрядов занимает особое место. Его можно включить как одну из составляющих частей в представлении народной традиционной картины мира. Этой проблеме уделяли пристальное внимание как учёные, изучающие семейный быт, так и сами носители культуры. Ситуация родов — это переломный момент в жизни каждого человека, в результате которого изменяется его статус. Кроме того, процесс беременности и родов связан с пограничным состоянием, представлениями об опасности для человека. Именно в этом комплексе обрядов сосредотачиваются мифологические представления, информацию о которых получить из другого источника зачастую невозможно. В историографии большинство учёных, исследующих роды, выделяют три периода в комплексе родильной обрядности: дородовый, родовой и послеродовый.

Дородовый период играл значительную роль в этом цикле. Он был направлен на обеспечение скорого зачатия ребенка, лёгких и благополучных родов и рождение здорового ребёнка. Родовой период включает в себя непосредственно ситуацию родов. Основным содержанием послеродового периода было очищение матери и ребенка, а также поддержание здоровья в начальный период жизни малыша и включение его в сообщество. Если физиологические процессы, связанные с деторождением, едины для человечества, то создаваемая веками практика родовспоможения, уход за матерью и ребенком имеют этническую, а часто и социально-этническую специфику. Они включают в себя как рациональные религиозно-магические акты, которые обусловлены как объективной необходимостью приспособления и выживания в определенной среде обитания, так и религиозными воззрениями данного общества. Безусловно, обрядово-магическая деятельность сочеталась с рациональными действиями, основанными на народном практическом опыте и медицинских знаниях, передаваемых устно из поколения в поколение. Дородовый период, если приглядеться к совокупности русских народных традиций, обрядов и ритуалов, связанных с рождением и воспитанием детей, можно сделать вывод о том, что внешнее педагогическое воздействие ребенок мог испытывать еще до рождения. Забота о будущем ребёнке начиналась уже с момента вступления в брак молодых людей. В обрядах и обычаях свадебного цикла у русских, как и других народов, присутствовали элементы, имеющие репродуктивный характер, направленные на обеспечение многочисленного и здорового потомства. Речевые и невербальные практики, которыми проникнут свадебный обряд, должны были наделить новобрачных способностью к обильному деторождению. Крестьяне осыпали новобрачных зерном, казаки применяли также хмель и мак. Зерно и хмель обладают силой плодородия и рождения жизни. Свадебное дерево являлось символом священного родового дерева, одного из центральных мотивов свадебного фольклора. По народному поверью, магический характер имело и родительское благословление. Во время ритуала, как у старожилов, так и у переселенцев, новобрачные становились на вывернутый овечий тулуп — магическое средство обеспечения плодородия женщины у различных народов. Во время свадьбы произносились многочисленные пожелания молодым: «Сколько пеньков — столько сынков, сколько кочек — столько вам дочек», «Полные сени деток». Существовали особые требования к выбору места и времени первой брачной ночи и самой свадьбы. Обычно постель стелила свекровь или мать невесты, т.е. женщина успешная в материнстве. Таким образом, успех в деторождении от этих женщин должен был передаться новобрачной. В этом можно проследить элементы магии – люди, прибегающие к подобным действиям, верят, что многодетная «плодовитая» женщина, передаст это качество невесте. Также стоит упомянуть о таких актах свадебного ритуала, бытовавших у русских Сибири, как купание невесты накануне свадьбы в бане, чтобы «войти в новую жизнь чистой». Вода выполняет в этих обрядах две функции — очистительную и ритуальную, как элемент, без которого жизнь невозможна. Женское тело ассоциировалось с сосудом, что характерно для всех восточных славян. Народная традиция предписывала невесте ожидать прежде всего рождения мальчиков и считать появление на свет сына более предпочтительным, чем рождение дочери. Причины такого предпочтения в крестьянской народной культуре объяснялись экономически: мальчик, вырастит, женится, приведёт в дом невестку, которая пополнит число рабочих рук в крестьянской семье. Рождение девочки означало, что её в будущем придётся выдать замуж, отдать её рабочие руки в другую семью, обеспечив ещё и при этом приданым. Отсюда и русские поговорки: «Дочь – чужое сокровище», «Дочь – работница для чужого поля, ключница чужому отцу, ларечница чужой матери», «Дочка – отрезанный ломоть».

С этим периодом связаны и представления о появлении души у ребенка. Существует много противоречивых версий, о времени появления души, но все они объединены одной общей чертой, а именно, представлением о том, что душа возникает из вне. Появляется она не сама, а её приносят, вкладывают, сажают в подготовленную телесную оболочку. Тело без души — ничто. В качестве подателя души выступает Бог или ангел «Ангел приносящий душу, пишет в книгу его судьбу и кончину». Существует и другая точка зрения, что всё же душа сама выбирает себе родителей. Она приходит в эту жизнь с определенной целью — получить необходимый опыт. В зависимости, какой опыт ей необходим, она и выбирает наиболее удачное для этого место появления на свет. Поэтому родители должны быть благодарны ребёнку за то, что он выбрал именно их, для появления новой души на свет. Дети ни в коем случае не должны упрекать родителей и сетовать на своё появление, т.к. они сами выбрали их, только может быть уже забыли об этом и о том, зачем вообще они воплотились в этой жизни.

В целом, могут быть отмечены три версии появления души: 1) в момент зачатия, 2) в середине беременности «живая половина», с тех пор как ребенок начинает шевелиться в утробе 3) при рождении «ее ангел вдыхает при первом крике младенца». Принятие той или иной версии, зависит от того, какие свойства душе приписывают и считают основными. Там где, речь идет о появлении души во время зачатия, важнейшим становиться мотив дыхания – духа. Душа здесь напрямую связаны с дыханием и ветром. В этой связи выражение «надуло ветром», как обозначение беременности, может пониматься буквально, как свидетельство того, что ангел своим дыханием вкладывает душу младенца, да и самого младенца в тело женщины. В сказочных сюжетах ветер иногда выступает причиной зачатия ребенка. Другим атрибутом души, является движение, и оно становится важнейшим признаком той версии, когда душа появляется в середине беременности. «Как шевелиться будет, то и душа вложится от Господа Бога». С этого времени про беременную говорили, что она «о двух душах». Наконец, в третьей версии, согласно которой душа появляется после родов, вновь актуальным становится мотив дыхания. Ребёнок делает свой первый вдох и жизнь начинается. Эта версия наиболее близка христианской концепции, в ней утверждается, что душа человека сотворена Богом тем способом, который называется дуновением Божием.

Поведение женщины в период беременности регламентировалось и суеверным убеждением в том, что определенные её поступки могут так или иначе отразиться на здоровье и характере зачатого ребёнка. Ограничения, возлагаемые на беременную, охватывали как религиозную, так и бытовую сферы жизнедеятельности, при этом они носили как рациональный, так и иррациональный характер. Беременную женщину старались беречь, не посылать её на тяжелые работы. Большинство обычаев этого периода – запреты, которые необходимо было соблюдать женщине во избежание негативных последствий. Запреты, в большинстве своём, представляют собой короткие высказывания, строящиеся по лексической модели: «если…, то», т.е. включают непосредственно запрет, указание, примету и его результат, последствия нарушения. Тем самым матери указываются условия будущей благополучной жизни ребенка. Большинство запретов основаны, главным образом, на магии подобия. Нельзя было сидеть на камне — роды будут тяжелые, шагать через верёвку — ребёнок в пуповине запутается, шагать через коромысло — ребенок будет горбатым, толкать кошек и собак — у новорожденного будет «собачья старость», щетинка на коже и т.д. Она не должна была целовать покойника, прощаясь с ним, и даже провожать гроб до кладбища. Время внутриутробной жизни сопряжено с риском развития физических недостатков, и даже со смертью. Тем самым, любой запрет имел конструктивный характер, а женщина в период беременности превращалась в своеобразный макет своего будущего ребенка. Большинство её действий, по народным представлениям, проектировались на ребенка – его физическое развитие, здоровье, красоту, и на судьбу в целом. Время, в котором живёт беременная женщина и её ребёнок, не настоящее, а скорее будущее, так все её поступки моделируют будущее малыша. Кроме иррационального смысла, во многих запретах присутствовала прагматическая составляющая, в первую очередь, это желание предохранить женщину от испуга, психологического расстройства, какой-либо иной травмы. Даже для женщин рожавших не один раз, роды были опасны, и к ним следовало определённым образом подготовиться. Женщина в это время очень уязвима и её следовало всячески защитить. Физиологическая, т.е. материальная природа родов была очевидна для деревенских жителей. Однако рождение человека, по их мнению, имело и мистическое содержание. По убеждению верующих, вся жизнь человека — постоянное противоборство «чистых» и «бесовских» сил за его душу, начинающееся с первого его вздоха на Земле и даже в утробе матери. Особенно опасным казался сам момент появления на свет, так как кроме ангела, присутствующего при родах и помогающего матери и ребёнку, одновременно был и «злой дух», тяжелые роды часто объясняли «шалостями сатаны». Поэтому для обеспечения нормального протекания родов и сохранения жизни своей и ребёнка, необходимо было прибегать к различным средствам защиты. Начавшиеся роды тщательно скрывали. Многие полагали, что и случайное знание о происходящем затрудняет течение родов. Говорили так: «сколько человек знает о родах, столько будет потуг». Особенно неблагоприятно на течение родов сказывалось знание о них молодых девушек и старых дев. Среди многочисленных магических средств, способствующих нормальному процессу родов, основное место занимали действия, совершавшиеся по принципу подражательной магии. Считая, что «всякая замкнутость мешает быстроте родов», развязывали все узелки не только на одежде роженицы, но и у всех домочадцев; распускали роженице волосы, раскрывали все двери, ворота, печные заслонки, шкафы, сундуки. В критических ситуациях обращались к священнику с просьбой раскрыть «царские врата» в церкви (главные врата иконостаса, ведут в алтарную часть храма и символизируют собой врата Рая). На подражательной магии основаны такие действия роженицы как проползание под столом, между ног мужа, под дугой, имитирующие рождение. Магия действия усиливалась и словесными приговорами. Так, например, роженицу поили водой, которой обмывали куриное яйцо, приговаривая при этом: «Как курица яичко скоро сносит, так бы и раба Божья (имя) скоро разрешилась».
Большой интерес представляют и известные в родовспомогательной практике русских обряды, связанные с верой в то, что присутствие мужа или его определённые действия во время родов облегчают страдания жены и ускоряют роды. Эти действия генетически связаны с древним обычаем кувады (обычай демонстрации отцом своей причастности к рождению ребёнка). По убеждению крестьян, муки жены могли переходить на него и в результате специальных приговоров знахарок или заблаговременных действий жены. Считалось также, что прикосновение мужа или использование его вещей оказывает роженице помощь. Роды чаще происходили вне жилого помещения, по наиболее распространенной традиции — в бане. Это оправдано и с точки зрения народной медицины, так как горячий воздух обладал и определенным антисептическим действием, что создавало благоприятные условия для выживания младенца. Особенно строго следили за этим в среде старообрядцев. Успешное прохождение родов во многом зависело от умения повивальной бабки. Деревенская повитуха занималась не только принятием родов, она выполняла и первые послеродовые процедуры над ребёнком и роженицей, сопровождая их необходимыми магическими действиями. Это были: обрезание пуповины, действия с последом, купание ребёнка и роженицы. Одна из основных задач повивальной бабки — защита матери и ребёнка от нечистой силы. Для этого они широко пользовались христианской атрибутикой охранительного характера — ладаном, святой водой. Свою заботу о роженице повитуха начинала с того, что зажигала перед иконами лампаду и свечи. Это считалось столь обязательным, что при болезненности младенца подозревали, что «он, верно, родился без огня». И, конечно, зажигали специально сбережённую венчальную свечку, которая, по поверью, не только способствовала облегчению страданий, но «смотря по степени веры в её целительную силу», избавляла от смерти трудно-рожающую. Заговоры повитух обычно включали обращение к различным святым и Богородице. По наиболее распространённой у русских традиции, повитуха жила или находилась большую часть времени у роженицы в течение трех дней. Основной её обязанностью в то время было купание матери и ребенка, а также надзор за тем, чтобы их никто не испортил. Кроме того, в случае необходимости она оказывала и практическую помощь: могла подмести пол, подоить корову, приготовить обед, что давало возможность роженице отдохнуть после родов. Важное сакральное значение в традиционной обрядности имел и «послед», «детское место». Повитуха его собирала, заворачивала в чистую ткань и закапывала где-нибудь в укромном уголке огорода. Захоронение детского места иллюстрирует такую важнейшую функцию родильных обрядов, как обмен ценностями с землёй — природной сферой, откуда был получен ребёнок, и необходимо было для того, чтобы обеспечить новое рождение, сохранить отношения непрерывного обмена между предками и потомками, духами и людьми, жизнью и смертью.

Были и другие обычаи, связанные с пуповиной ребёнка: не только у алтайцев, но у бурятов, у тувинцев есть поверье, что пуповина ребёнка тесно связана с душой ребёнка и её надо сохранить до конца жизни, потому что затерянная пуповина принесёт ребёнку несчастье, болезни. Как будешь хранить пуповину, такова и будет будущая жизнь ребёнка. Отпавшую пуповину ребёнка следовало непременно сохранить, так как у этих народов существовало поверье: если пуповина затеряется в земле, она может стать достоянием злых духов, и ребёнок может получить какое — нибудь увечье и потому отпавшую пуповину ребёнка зашивали в кусочки кожи или шили специальные мешочки для их хранения. На выставке можно как раз и увидеть бытовые предметы, с сакральным смыслом, которые принадлежали коренным народам Севера — это и кузовок для хранения пуповины новорожденных и последа, детская колыбель, амулет «Атхас» — онгон, предохраняющий от бесплодия и смерти детей.

Родильные обряды отмечают перемену социального статуса не только самого новорожденного, превращаемого с их помощью в члена общества, но и его родителей, в первую очередь матери, которую рождение ребёнка, главным образом первенца, утверждает её в положении замужней женщины. Родильные и погребальные обряды схожи по своей структуре и смыслу: в обеих случаях происходит контакт с потусторонним миром, обменные отношения между миром духов и миром людей. Роды связывались с опасностью и ритуальной нечистотой. В период беременности, до, во время и после родов для женщины существовали определенные запреты. Это касалось различных сфер: обрядовой, хозяйственной, мер предосторожности, речевого и пищевого поведения. Природные и рукотворные атрибуты оберегали душу ребёнка от злых духов, помогали ей «окрепнуть» и «вжиться» в тело новорожденного.

Родильные обряды символизировали начало жизненного пути новорождённого и стремились оградить его от враждебных мистических сил, а также обеспечить благополучие младенца в жизни. Они предполагали ритуальное омовение новорождённого и заговаривание его здоровья различными приговорами. Погребально-поминальный ритуал также состоит из нескольких последовательных обрядов: действия, связанные с предсмертным состоянием человека в момент смерти, с омовением и одеванием покойника и положением его в гроб. Вынос из дома, отпевание в церкви, погребение. Поминки, которые после 40-го дня переходили в поминальные обряды. Таким образом, и родильные, и погребальные обряды имеют чёткую структуру и состоят из нескольких этапов.

Материнство считается неотъемлемой и главной составляющей частью представления о «настоящей женщине» у русского населения Сибири. Это во многом определяет ориентацию и подготовку девочки к исполнению главной роли в её жизни – роли матери. Успешное материнство, атрибутами которого можно считать наличие большого числа здоровых детей, повышало статус и социальный престиж женщины в обществе. Отцовство – это долг каждого мужчины перед людьми и Богом. Дети, прежде всего мальчики, рассматривались как залог бесконечности жизни, как продолжение фамилии и наследники дела отца. Женщина выполняет важную роль в сотворении жизни, как сосуд в которой жизнь зарождается, а мужчина, как дающий основу этой жизни. Многодетность для крестьян считалась нормой.

На женщине лежала ответственность за микроклимат в семье, поддержание в ней покоя и согласия. Широко распространено представление о покорном поведении и послушании жены своему мужу, как главе семьи. Кроме того, такое же отношение к отцу она должна воспитать и в детях. Мать должна пресекать проявления насилия детей по отношению друг к другу, регулировать внутрисемейные конфликты, во многом от женщины зависела обстановка в семье “Весь мир в семье — от матери”. Женщина должна, по представлениям русских, блокировать всякое проявление агрессии, насилия, конфликтного поведения. Это до сих пор считается важным условием успешного осуществления материнского предназначения, а именно, рождения здорового ребенка. «Матери нельзя было ругаться, надо быть добрым человеком. У женщины, особенно когда она носит ребенка, чтоб было доброе сердце, сама добрая». Семья без детей считалась неполноценной, рождение здорового потомства являлось целью создания семьи.

Выставка рассказывает о том, что было общим между рождением ребенка, свадьбой и похоронами у жителей Сибири и Севера, какие обряды перехода совершались у коренных народов и как они представляли мир за порогом жизни. На выставке представлено более 100 подлинных экспонатов из фондов музея, а к открытию выставки их достали из хранилищ. Они были собраны в этнографических экспедициях учёными и исследователями Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества в XIX и XX веках. К своему 240-летию музей предлагает посетителям посмотреть на этнографическую коллекцию под другим углом – погрузиться в мировоззрение коренных народов.

Сибирь не была безлюдной пустыней до появления здесь русских. Русские пришельцы столкнулись здесь с представителями причудливых и разнообразных таёжных культур. Всех надо было понять. Со всеми ужиться. Иначе Сибирь не освоить. Русские не переделывали инородцев под себя: принимали их такими, какие есть, и старались получить от них выгоду, не нарушая их образа жизни. Русские понимали, что образ жизни инородцев обусловлен не «отсталостью», а суровыми условиями Сибири, и вторгаться в него — значит погубить.

Посетителям представится возможность заглянуть с народами Сибири и Севера в промежуточную зону, «за порог», где нужно отбросить общепринятые стереотипы и привычные рамки: познакомиться с артефактами из их жизни – как ритуальными, так и на первый взгляд бытовыми предметами, которые в определенном контексте могли приобретать сакральный смысл.

На этом наше большое путешествие в мир Краеведческого музея города Иркутска подошло к концу. Но мы с вами не прощаемся, а говорим до новых встреч, а встреча будет уже скоро, т.к. следующая наша экскурсия состоялась также в Иркутске, но уже в Художественном музее. Но это уже совсем другая история. Продолжение следует…

Поделиться:

Post Author: admin

Добавить комментарий